Момент падения — это кульминация становления. Поражённый человек и наблюдающие рыцари образуют замкнутый круг власти, морали и телесности. Свет, пронизывающий сцену, — это линия ускользания, пробивающая структуру мифа. Здесь нет победы, лишь трансформация: человек и лошадь, тело и дух, герой и животное становятся единым потоком. Рыцари наблюдают не трагедию, а трансформацию. Свет — это не метафора чуда, а линия ускользания, взрывающая стабильность формы. Кентавр — акт слияния и распада, где границы тел растворяются, уступая место чистой кинетике бытия.